Да, наверное, ты хочешь узнать, почему я сегодня тебя ненавижу. Не сомневаюсь, что тебе это будет понять не проще, чем мне это объяснить, ибо ты поистине самый совершенный образец мужского эгоизма, который я когда-либо встречала.

Помнишь тот долгий день в Мадриде, показавшийся мне коротким. Мы бродили по улицам, не размыкая рук, и горячо обещали друг другу, что все наши мысли отныне станут общими, и наши души сольются в единое целое, — мечта, в которой, по сути, нет ничего оригинального, кроме разве того, что она неосуществима. Внезапно мы попали под ливень, который не оставил на нас ни одной сухой нитки, но так и не смог испортить нам настроение.

К вечеру, слегка утомившись, мы присели на террасе открытого кафе и стали любоваться великолепием заката.

Вдруг, прямо перед нами, на мостовой, оказался косматый грек, с усталым лицом и седеющими волосами. Он держал за руку маленького мальчика, а на сгибе его другой руки примостилось еще одно крошечное существо, слишком слабое, чтобы передвигаться самостоятельно. Все трое были одеты в какие-то жалкие лохмотья. На старшем мальчике была надета белая футболка королевского клуба с номером семь. Их лица имели необыкновенно серьезное выражение, и три пары глаз, не отрываясь, смотрели на тебя с восхищением, одинаково пылким, но слегка изменяющим свой оттенок в зависимости от возраста зрителей.

Глаза отца говорили: «Неужели это он!? Футбольное божество, вобравшее в себя всё золото бедного на таланты мира!» Глаза мальчика постарше вторили: «Неужели это он!? вряд ли я осмелюсь подойти к нему за автографом». Что до самого маленького, его глаза казались завороженными и не отражали ничего, кроме бессмысленной, но глубокой восторженности.

Певцы всех времен говорят, что радость привносит в душу благо и смягчает сердце. И в этот вечер я почувствовала их правоту. В первое мгновение я мысленно усмехнулась, подумав о том, что в Мадриде, даже отвернувшись от тебя, тут и там видишь твоё лицо, твоё имя на футболках. Затем я вспомнила так рано ушедшего отца, смерть которого познакомила меня со словом «нужда», старшую сестру, мать, вынужденную взять вторую работу, чтобы нас прокормить. Не то чтобы меня растрогало зрелище этих глаз, но я устыдилась за наше счастье, успех и богатство. Богатство, слишком чрезмерное, чтобы обеспечить себе кров и еду даже на ближайшую тысячу лет.

Я повернулась к тебе, любовь моя, чтобы прочесть в твоём взоре свою мысль; я погрузилась в глубину твоих глаз, столь прекрасных и странно-нежных; твоих глаз, которые снятся миллионам женщин по всему миру. И это очарование продолжалось до того момента, пока ты не  произнёс, обращаясь к официанту:

«Мне отвратительны эти люди, что таращатся на меня! Не могли бы вы попросить хозяина кафе прогнать их отсюда?»

Насколько же трудно понимать друг друга, ангел мой, и насколько непостижимы чужие мысли — даже среди любящих друг друга людей!

Р.S. Думаю, что угадать действующих лиц не составит большого труда. Если кто-то читал оригинал, то он без труда узнает и автора и произведение. Лично я этого автора раньше не читал, а наткнулся на переделку текста в одной из песен моей любимой группы. Думаю, что гугл поможет вам узнать название оригинального произведения и автора, но если вы назовёте при этом мою любимую группу и название песни по мотивам этого произведения, то я буду поражён вашей эрудицией. Успехов!